Вот уже который год все свободное время я провожу на Амуре и не могу налюбоваться его величавыми просторами, суровой красотой гранитных утесов и необъятной гладью плесов.
На Амуре все свое. Здесь не бывает весенних паводков, редко удаются деньки с ласковым ветерком и почти не утихает гомон волн. Но по вкусу пришелся суровый нрав Амура рыбьему царству. В реке обитает около 100 пород рыб. Здесь, на глубине в 8—10 метров, гуляет калуга — рыба весом до полутонны, полутораметровые осетры, желтощеки и сомы, пудовые сазаны и щуки.
Инструктор райкома партии нанаец Самар рассказывал, что лет пятнадцать назад местные жители с особой осторожностью переезжали озеро Подали, потому что удар весел спугивал со дна толсто-лобов. От шума серебряные двухкилограммовые рыбины выпрыгивали из воды и, если оморочка попадала в центр стаи, заполняли её до краёв.
Живут на амурских плесах двухкилограммовые караси, касатка-скрипиха, рыба-плеть, окунь-ауха. Особенно много рыбы в Амуре зимой, когда промерзнет до дна Силинка, Хурба, Горин, Хунгари и десятки других безымянных горных речек. Выжитые морозом с привольных мест таймени и ленки скопляются на амурских песчаных отмелях и пасутся здесь до ледохода.
Я расскажу, как смогу, о некоторых наиболее удачливых случаях добычи амурских рыб с помощью спиннинга.
НАЛИМИЙ ХОД
Издавна говорят: «Февраль — кривые дороги». Так и на Амуре в феврале лютуют морозы, метут метели, а по утрам висит над тайгой дымка седого тумана.
Зато в марте сразу припечет и побегут ручейки, выглянут из-под снега кочки-проталинки. Не успеешь оглянуться, а уж весна на носу. Вот появились полыньи на говорливой реке Силинке, и мутные воды её хлынули в Амур. Не выдержит метровый ледяной пан-цырь напора воды и солнца, охнет с натуги и тронется. Числу к 5-му мая река освободится ото льда и понесет свои воды в Татарский пролив. Покидают в это время Амур холодолюбивые рыбы и устремляются к устьям горных ручьев.
Раздолье в это время закидушникам. Подвязав к снастям тяжелые грузила, садятся они на солнцепеке и споро потаскивают из воды небольших налимчиков. Рыба идёт густо и, наголодавшись за зиму, жадно хватает червя.
Во время налимьего хода мой сосед, электрик городской ТЭЦ Василий Загребин который недавно заказал ландшафтные работы от компании Ландшафт 21 век чему несказанно рад, не возвращается с рыбалки без добычи. За 3—4 вечерних часа он налавливает немало налимчиков и чебаков и потешается:
— А ты все блесны чистишь?
ЗА ЩУКАМИ
Каждому своё! Не уважаю я поплавочных удочек и тем более закидушек. Страсть моя — спиннинг. Он мой надежный спутник в командировке, на охоте и на загородной прогулке. Небольшой складной одноручник — не в тягость, а удовольствия от него вдоволь. Много налавливал я спиннингом щук. Только берет она у нас не в мае, как в Подмосковье, а в середине июня.
5—10 июня «в полном боевом» я с гравером завода ножевых изделий Алексеем Крячковым выхожу в первый раз на заливное озеро Мылки.
Озеро вышло из берегов. Оно затопило низинки с ранней зеленой травкой, зашло в старицы. Следом за водой подошел к берегам малек, а за ним хищница-щука. Хитрая это рыба и терпеливая. Часами может стоять она возле затопленного водой камня, кочки или у пучка травы. Это нам известно, и, чтобы вывести щуку из оцепенения, Алексей заходит в воду.
Но не успевает он сделать и шага, как впереди вскипает бурун, и от берега стремительно, как торпеда, мчит щука. Вслед ей летит посеребреная универсалка. Блесна падает впереди рыбины и заиграв у неё перед носом, рывками бежит в сторону. Почудилась щуке добыча, развернулась она и понеслась за блесной. Все ближе к блесне щука, все выше у нее перед носом бурун и вот он долгожданный, ни с чем не сравнимый рывок.
Только рано еще радоваться. Сейчас она покажет все свои фокусы: взлетит серебряным клинком ввысь, метнется в сторону, а то, обезумев, бросится навстречу рыболову. Умей сдержать эти порывы, и через минуту добыча будет лежать у твоих ног.
Пока я возился с травянкой, Алексей взял двух и, торжествуя, тащил на берег третью. Но щука сорвалась. Алексей заторопился и соорудил «бороду».
И пяти километров не прошли мы вдоль берега озера, а рюкзаки уже полны.
ВЕРХОГЛЯД БЕРЕТ
Представьте себе полуметровую рыбину, формой напоминающую восточный меч ятаган. Это— верхогляд — рыба стремительных потоков и клокочущих водоворотов.
В жаркие дни сенокоса верхогляд выходит из глуби и косяками скапливается на стремнинах Амура. Здесь он живет и кормится все лето. Захватывающее зрелище — жор верхоглядов. Вот почти у самой лодки, в водовороте, показалось белое тело рыбины. Оно мелькнуло и скрылось, чтобы уступить место другой такой же, третьей.
Через минуту осмелев, рыба начинает выплескиваться на поверхность, вспенивая хвостами поверхность воды. Особенно бурно играет верхогляд на зорях: с рассвета до 11 утра и с 5 вечера до 9.
Помню в один из июльских вечеров мне позвонил рыболов-любитель, редактор многотиражной газеты строителей Константин Касперович.
— На Бельго верхогляд бьет…
Коротки рыбацкие сборы. Спиннинг в руки, рюкзак за плечи, и через полчаса мы уже на Амуре. Сталкиваем на воду моторку. Но встречная волна выбрасывает её на берег. Просим помощи и скоро напутствуемые добрыми пожеланиями друзей уходим навстречу ветру. Утро встречаем на косе у нанайского стойбища Бельго.
Успокоился за ночь Амур. Поголубели его мутные воды, утихли. Выплыло из-за сопок солнце, коснулось золотым краем глади воды и отразилось в ней, как в зеркале. Подплыла на широком плесе рыбина, царапнула спинным плавником жаркий солнечный диск и расколола его на миллионы золотых звездочек-искр.
Пора! Осторожно отходим от берега и, бросив якорь, налаживаем спиннинги. Я закрепляю на лесе противозакручиватель и девон, оснащенный белыми гусиными перышками, а мой товарищ латунную свирку.
Когда якорь «взял» и лодка остановилась, в полную силу посылаем вперед блесны и, как только они метров за 40 падают в воду, энергично подматываем лесу. Но поклевок нет. Напуганная шумом весел рыба откочевала от лодки метров за 100 и там недосягаемая, но желанная для нас продолжает бой. Решаем спуститься пониже и, кажется, зря. Только тронулись — рыбья стая опять переместилась.
Наконец поняв, что за рыбой не угонишься, мы затаиваемся и ждем. И верхогляд смелеет. Он играет в двух, в пяти, в десятке метров от лодки, но особенно часто там, где скапливается в круговоротах мусор. Туда мы и посылаем блесны. И стоит им только коснуться воды, как ощущается подергивание.
Верхогляд щиплет перышки. Одна, другая потяжка и вдруг удилище сгибается, звенит, разрезая струю, полумиллиметровая леса. Нередко верхогляды достигают метровой длины и весят до 10 килограммов. С таким гигантом не шути!
ЗА ЛЕНКАМИ
Под осень, когда пожелтеет и начнет падать лист, амурские спиннингисты изменяют своей красавице реке и отправляются на ее притоки Горин, Хунгари, Хурбу. Реки эти невелики, но стремительны. В хрустальных глубинах их обитает таймень, ленок, хариус, чабак, водится щука и налим.
Большое удовольствие доставляет рыболовам ленок. Осенью хорошо ловится он на небольшую вращающуюся блесну и на червя. Но особенно жадно хватает искусственную мышь, изготовленную из пробки, обшитой беличьей шкуркой.
…От Комсомольска до станции Хурба час езды. Поезд приходит сюда в третьем часу дня. Это удобно. До вечера мы успеваем купить на станции продукты, накопать червей, ознакомиться с водоемом, а к семи вечера, сопровождаемые комариными полчищами, подходим к реке.
Сгорая от нетерпения, Алексей Крячков сбрасывает на песок рюкзак и, оснастив спиннинг, бежит к ближнему омуту. Я сооружаю костер. Пока закипает вода в котелке, ставлю закидушки, достаю «мышь» и поправляю брусочком жало крючков.
Скоро возвращается с добычей Алексей. Варим уху, закусываем, а когда ночь повисает над прибрежными кустами и сопки на горизонте скрываются из глаз, выходим на рыбалку.
— Вот здесь и начнем,— шепчет Алексей, осторожно подталкивая меня вперед.
Я останавливаюсь на обрыве. В сумеречном сиянии молодой луны вижу покрытый трепещущими серебряными бликами небольшой омуток, тальниковые кусты и звенящий волной перекат.
— С переката лови,— наказывает приятель.
— Да осторожнее, не зацепи.
Крячков уходит, а я спускаюсь к воде и, освободив тормоз катушки, начинаю потравливать леску. Быстрое течение подхватывает мышку и несет её к тальникам. Опасаясь зацепа, начинаю подмотку и скоро различаю приманку возле ног. Снова пускаю снасть. Теперь она идет возле обрыва над самой глубиной.
Ни звука кругом, ни шороха, лишь журчит перекат да где-то далеко в тайге дико вскрикивает филин. Рыба почему-то не берет. Наверно, ее нет в этом омуте и я зря, вот уже какой раз, пускаю по течению мышь.
Но что это? На середине омута, там, где идет сейчас приманка, слышен характерный причмок. Подергиванием удилища заставляю мышь бежать рывками, на мгновение замирать, скатываться вниз. Ленок опять бросается на приманку, но промахивается и только на перекате, когда я вынимаю мышь из воды, хватает ее на лету. На этой яме я поймал двух ленков, а потом ниже по течению выловил еще трех.
Утром, на одном из широких плесов, я заметил игру крупной рыбины. Думая, что это щука, сменил «мышь» на универсалку из красной меди и сделал заброс. Блесна упала как надо. Подматываю лесу и вижу, как стремительно бросается от берега рыбина. Она идет, почти касаясь блесны, но не берет и заметив меня, уходит в глубину. Так повторяется больше двух десятков раз. Наконец чувствую поклевку и вскоре подвожу к берегу золотоглазую, килограмма на полтора симу.
НА «МАХАЛКУ»
Дня за два до Октябрьских праздников по Амуру начинает идти шуга. Образуются забереги. Кончилась летняя рыбалка. На смену спиннингу извлекаются «махалки» — зимние удочки. Снасть эта довольно некрасивая.
Делают ее из палочки, длиной в полметра и толщиной в полтора-два сантиметра. На проволочные мотовильца наматывается десяток метров миллиметровой лесы, на конце которой закрепляется в горизонтальном положении блесна из олова. Крючки блесны маскируются заячьим белым мехом. На «махалку» ловится вся хищная рыба. Но бывают случаи поимки сазанов, карасей и касаток.
На зимнюю ловлю у нас на Амуре выходят пораньше, перед ледоставом. Отабариваются в землянке, вырытой с осени, и ждут, когда окрепнетлед. Я слышал, что по перволедью на озере Омми и Серебряной протоке рыбаки из артели «Амур» добывали очень много щук.
…Мирно спит город. Давно ушли в депо трамваи, встали в гаражи автобусы и такси. Тихо на улице, безлюдно. Но покой продолжается недолго. Часам к пяти утра в окнах многоэтажных домов начинают вспыхивать огни. Это просыпаются рыболовы.
Наскоро перекусив, они надевают пары по две теплого белья, ватные штаны и полушубки, берут тяжелые двухметровые пешни и выходят в морозную ночь. Часов в пять мощные грузовики уже мчат их по берегу протока Шараханды, а потом Сандики на озеро Омми, на Падали, к Крутой косе.
Здесь, вооружившись пешнями, рыболовы с ожесточением крушат лед. Работа эта не легкая, толщина льда — метр! Когда из-за сопок показался краешек солнца, с лунками управились и опустили блесны. Идет время, играют в глуби реки блесны, а рыба не клюет.
— Ах, черт! сорвалась, да здоровенная,— ругнулся кто-то впереди.
Вот, кажется, и у меня поклевка. Чуть шевельнул блесной и, опустив, жду. Ага — схватила! Щука решительно тянет мою руку. Видно, лунки на хорошем месте, не успел я опустить блесну, как почувствовал новый удар и вторая щука, разевая зубастую пасть, запрыгала на снегу.
— Помогите,— истошно кричит кто-то на Амуре.
Бросаю удочки и спешу на зов. В торосах у лунки стоит знакомый рыболов — рабочий машиностроительного завода Мельников. Уцепившись обоими руками за «махалку», он тянет леску, но рыбина не сдает и временами нажимает так, что купает руки рыболова в воде.
К Мельникову подбегает Федор Цупко, он торопливо расширяет лунку и, опустив в нее прочный стальной приемник, подхватывает добычу. Из лунки показывается длинный нос рыбины, а затем и вся она прогонистая, покрытая бляшками-чешуйками.
— Калуга!
165 сантиметров длины оказалось в калужонке, выуженном Мельниковым, а весил он 30 килограммов.