Океан был велик и спокоен. Солнце отвесно пронзало зеленоватую толщу воды, гася лучи в глубине, куда не могло проникнуть даже всесильное солнце. Дно океана, повинуясь внутренним силам Земли, изменялось. Из темной глубины поднялось каменное плато. Теперь солнечные лучи пронзали воду океана до самого дна. Солнце и плазма океана рождали жизнь.
Над плато проплывала коричневая пена кораллового спона. Зародыши кораллов оседали на каменное дно. Повинуясь заложенной в них древними предками программе и солнечным лучам, маленькие существа принялись строить известковые жилища. Они тянулись навстречу солнцу.
К поверхности океана поднялись ветки причудливых деревьев, состоящих из налепленных друг на друга известковых отложений. Когда маленькие строители оказались на поверхности, они попали в чужую среду и погибли. Остовы их во время отлива показывались над водой, крошились в песок — так образовался коралловый риф.
На риф нанесло водорослей. На него садились отдыхать морские птицы. С далекого берега принесло семена растений. Темная зелень тропического леса поднялась над поверхностью острова. Белый песок измельченных волнами кораллов обрамлял его светлым орнаментом.
Грин Айленд — Зеленый остров. Так назвал капитан Кук двести лет назад тот островок; один из сотен островов Великого БарвЬрного рифа.
Вокруг острова из бирюзовой глади воды проглядывали темные пятна кораллового леса. Между голубых, розовых и желтых ветвей подводного мира кипела жизнь. Колыхались в такт колебаниям воды нежно-голубые мягкие кораллы и червеобразные массы красных анемонов.
Среди них безбоязненно пробирались, то показываясь, то скрываясь, их друзья — маленькие , рыбки с голубыми поперечными полосами на красной чешуе. Сотни ярких разноцветных полосатых рыб , причудливой формы сновали между мохнатых, как оленьи рога, ветвей, шарахались от микроскопических стрел анемонов, хватали мелких живых существ, поедая их, поедающих других, еще более мелких и бесчисленных.
В потоке этой снующей, шарахающейся, шевелящейся и пожирающей жизни почти невидимой каплей перемещалась Клем. Ее бесцветное тельце следовало колебаниям воды, и прозрачность была ее защитой. В этой малой капле было запрограммировано все, что необходимо для жизни двустворчатого моллюска — будущей гигантской тридакны.
Как только Клем коснулась твердого остова коралла, она прицепилась к нему и, посомневавшись немного и оценив окружающую обстановку, связала с ним свою будущую раковину и жизнь. Клем была счастливой. Не только потому. что была здоровым моллюском, но еще и потому, что ее не съели ни до рождения, ни в первый период жизни. Она жила. Великий риф, протянувшийся на тысячу двести,.миль вдоль юго-восточного берега Австралии, стал ее миром.
Дни сменялись ночами. Здесь, на северной части Великого рифа, они были равны между собой, и каждые сутки делились поровну на день и ночь. А утра и вечера почти не было. Одинаковы были и времена года, отличаясь только количеством солнечных и дождливых дней.
Шли годы. Клем превратилась в настоящего взрослого моллюска. У нее появилась двустворчатая зубчатая раковина и все, что должна иметь взрослая тридакна. Она распускала свою мантию навстречу солнечным лучам, засасывала воду входным отверстием, забирала из воды все, что нужно для жизни, и выбрасывала воду через выходное отверстие. Рядом с ней появилась неизменная подруга тридакны «черная вдова».
Эта бархатная, черная, словно одетая в траур, рыба постоянно кружила над ней, отгоняя от входного отверстия незваных пришельцев. Когда раздавался сигнал опасности и над ! Клем появлялась зловещая тень большого хищника, она напрягала свои могучие мышцы и сжимала зубчатые створки огромной раковины.
Однажды такая тень появилась без обычного сигнала тревоги. Просто там, где серебряно поблескивали мелкие волны, отделяющие верхний мир от подводного, надвигалось что-то большое и темное. По обе стороны странного существа, ллывущего на грани двух миров, показывались и исчезали длинные плавники.
Это была корабельная шлюпка. Понятно недоумение обитателей рифа — они видели такое впервые.
Пока Клем напрягала мускулы и сводила створки раковины, вверху около лодки на мгновение погрузилось в воду чье-то лицо, не уступающее по цвету красным анемонам. Вокруг лица плавали огненные волосы, и на Клем уставились два выпученных глаза.
Над рифом раздался крик. Рыжий юнга, с головы которого струилась вода, размахивал голыми по локоть руками и кричал на оторопевших гребцов:
— Скорее, скорее! Прочь отсюда. Она догонит нас, засосет своим разверстым брюхом и сожрет одного за другим!
Он орал и понукал гребцов, пока лодка не ткнулась в высокий борт корабля, стоящего на якоре.
— Мастер Уильям Грегор, вы, кажется, чем-то взволнованы? — спросил капитан Джеймс, когда офицер, поднявшийся на палубу, подтолкнул к нему мокрого юнгу и доложил о случившемся.
Юнга перестал вопить и, уставясь в жилетку капитана, пробормотал невнятно:
— Я видел ее, сэр…
— Кого вы видели, Уильям?
— Морскую девку без головы…
— Вы уверены в этом, Уильям Мак Грегор?
— О да, сэр! Она разверзла лиловое брюхо и показала мне свое чрево…
Офицер, стоящий за спиной Билла, отвернулся и прикрыл лицо рукой. Скалить зубы в присутствии капитана он считал неуместным.
— Я ценю вас, как бравого юнгу, Уильям, — капитан Кук вздохнул.
— Но мне не раз докладывали, что вы отчаянный лгун. Пусть меня сожрут аллигаторы, но вы плохо кончите, если будете так продолжать, Уильям Мак Грегор.
— Клянусь святым Патриком, сэр…
— Не кощунствуйте Уильям, это грешно. Капитан оказался прав только наполовину.
Билл кончил не так уж плохо, а капитана сожрали не аллигаторы. Океан был велик и спокоен. Боб любил рассказывать про Австралию и подводный мир океана, про раковины, которых у него великолепная коллекция. Только он увлекается, и не всегда поймешь, где быль, а где выдумка. Про гигантскую тридакну рассказал мне тоже Боб. Вот и теперь Боб подумал немного и продолжал.
— Они тогда благополучно вернулись в Англию, но Биллу не повезло; он снова оказался в Австралии, но не по своей воле, а с цепями и ядром на ногах. Вот уж поистине не знаешь, где потеряешь, где найдешь! Билл отсидел положенный срок, но обиделся и домой не захотел, остался здесь бродяжить.
— Ты, может быть, и про капитана Кука все подробности знаешь? — спросил я.
— Тут и знать нечего. Всем известно, что ему тоже не повезло. Из него сварили суп на Гаити и съели… Не веришь? — спросил Боб.
— Загляни в «Бук оф Нолидж», там все найдешь.
— Заглядывал. В энциклопедии сказано, что капитана убили туземцы в 1779 году. Но о супе там не упоминается.
— Мало ли чего и где написано! Как это по-русски — «не всяко лыко в строку».
— Грин Айленд, — продолжал Боб, — сто лет тому назад был штаб-квартирой охотников за трепангами.
Охотники-авантюристы нанимали аборигенов собирать и сушить этих паршивых червей. Видимо, плохо платили. Чернокожие австралийцы два раза уничтожали стоянку белых и сжигали их лодки до самой воды. По крайней мере семеро белых были убиты, не считая одного малайца. Рассказывая, Боб вывел меня на белый коралловый песок бича, достал из мешка маски, ласты и начал стаскивать шорты.
— Позднее остров стал местом пикников и им управлял некий тип по прозвищу Однорукий Йорки.
Боб поплевал на стекло маски, протер его шортами. Вторую маску он протянул мне:
— Сейчас надевай маску. Заглянем в мир, который в отличие от нашего остался неизменным и продолжает жить по законам Великого Барьерного рифа.
Вначале сквозь стекло маски и прозрачную воду я увидел белесое дно с бликами солнца, преломленными легким волнением на поверхности моря. Изредка мелькали тропические рыбы странной формы и окраски. По самому дну, колыхаясь, как темная треугольная тряпка, не торопясь проплыла банджо-шарк.
Потом дно потемнело и появилась опушка кораллового леса. Между игольчатых лап, похожих на окаменелые сосенки, шныряли мелкие рыбешки. Они деловито обследовали свое колючее хозяйство. В самом низу, там, где коралловые пни превращались в ноздреватые камни, появилась выпуклая серо-желтая полянка. Оказалось вовсе не полянка, а огромный живой коралл с чуть шевелящимися складками, состоящими из тысяч мелких существ.
С непривычки трудно было плыть в маске. Я досыта наглотался соленой воды. Поэтому даже обрадовался, когда рука брата предупреждающе коснулась моего плеча.
Я поднял голову и задрал маску на лоб. Боб оказался рядом также с поднятой маской. Он прополоскал рот, пустил фонтан воды и сказал:
— Ты не очень ныряй. Обдерешься о кораллы. Ты с ними поосторожней. Первый раз встречаешься?
— Первый.
— Тогда лучше совсем не ныряй. Угодишь ногой или схватишь стоун-фиш — и придет тебе скоропостижный конец на Великом Барьерном рифе…
— Так уж сразу- и конец?
— Представь себе. Хочешь попробовать?
— Спасибо. Я попробовал однажды схватитаь красивую рыбку — «скорпиона» с крючка самодура на Черном море. Ощущение получилось пакостное, а рука — как бревно.
Под крышей входа в «ПоДводную обсерваторию» располагалась лавка сувениров и цветных фотографий подводного мира Великого рифа. Наш сосед-американец громко разговаривал со служительницей, продававшей сувениры и входные билеты.
Мы заплатили по пятьдесят центов, спустились по железному трапу и оказались на 18 футов ниже поверхности моря, в стальной камере весом 70 тонн, укрепленной на сваях, забитых в риф. В стене камеры были вделаны иллюминаторы, мимо которых продвигались посетители.
Я прильнул к первому окошку и обомлел: на расстоянии вытянутой руки передо мной толпились рыбы. Мало сказать — толпились. Казалось, что они были плотно уложены в бочку и эту бочку мы видим в разрезе. Матово-серебристые крупные рыбины с желтыми полосами на чешуе и желтыми плавниками чуть пошевеливались, почти касаясь друг друга.
— Видишь, что делается? — сказал Боб. — Как только камеру спустили на дно, ее окружили рыбы. Они выбрали ее стены своим убежищем. Более пятидесяти видов рыб! Прошлый раз я видел здесь атаку барракуд. Жуткая картина. Было что посмотреть!
— Рыбу, наверное, прикармливают?
— Ничего подобного. Завезли сюда двадцать четыре вида кораллов. Остальное рыбы находят сами. Ночью маленькие рыбы спят на кораллах. Смотри, вон рыба «телескоп», рот как подзорная труба.
В следующих окошках кроме фантастических рыб были видны другие чудеса прекрасного мира: «оленьи рога», очень похожие на рога наших северных олешек, но более разнообразной окраски; «золотой лист», распластавшийся по дну, а над ним, как причудливая ваза, «подставочный коралл». Рядом «мозговой коралл», как гигантское полушарие великаньего мозга, окрашенного в голубоватый цвет.
К стеклу подплыла плоская морда с презрительно поджатым ртом. Я отпрянул от неожиданности, но рыбья морда, не обращая на меня абсолютно никакого внимания, пошевелила жабрами, выпустила снизу куцего брюха струйку темной мути и плавно опустилась.
— Вот чертовка! — сказал Боб. — Никакого уважения к нам, царям природы! Для них обитателей подводного мира, мы просто не существуем.
— Теперь, — сказал Боб, когда мы поднялись в мир солнца, воздуха и голубого простора поверхности океана, — я покажу тебе не маленький кусочек, созданный вокруг обсерватории, а настоящий подводный коралловый риф.
Мы прошли через палубу теплохода «Минерва» и спустились в большую лодку с тентом наверху и скамейками по бортам. В середине к днищу лодки были привинчены два продолговатых ящика со стеклянным дном. Сквозь зеленоватую прозрачную воду чуть виднелось белесое дно моря, и под стеклами пробегали пузырьки воздуха. На скамейках вокруг ящиков рассаживались туристы и школьники, приехавшие из Кернца.
Вслед за нами в лодку спустился моряк в белом комбинезоне. Я узнал боцмана с «Минервы». Он запустил подвесной мотор и уселся за рукоятку управления. Матрос с палубы теплохода отдал швартовые, и лодка, урча мотором, двинулась по гладким волнам. Под стеклами ящиков кипящим потоком завихрилась пена.
Когда Грин Айленд, оставшийся за кормой, превратился в широкий зеленый кочан, обернутый белой каймой бича, мотор замолк. Под стеклами исчезла пена, появилось очертание рифа. Одновременно раздался голос боцмана.
— Говорит, что лодки со стеклянным дном для туристов появились в 1934 году, — перевел Боб.
Он поднял голову и уставился на боцмана, как будто тот тоже относился к чудесам рифа. Потом задумался, провел рукой по подбородку и продолжал переводить:
— Сейчас вы увидите одно из чудес Великого Барьерного рифа…
Боб замолчал, нагнулся над ящиком. Я почувствовал, как он сжал мою руку:
— Вот она!
Я нагнулся и увидел высокую игольчатую стену мертвых кораллов, а ниже огромного моллюска. Створка с волнистым краем была откинута, как крышка большого чемодана. Другая створка раковины угадывалась по симметрии под мантией. Между створками на теле тридакны чуть заметно колыхались края входного отверстия. Неизменная «черная вдова» траурной тенью кружилась над ним.
— Полагают, что моллюску более трехсот лет… — Боб еще крепче сжал мою руку.
— Вот она какая, Клем!
Прямой штевень «Минервы» отрезал прозрачные ломти встречных волн. Ломти закручивались взбитой пеной и, рассыпаясь брызгами, возвращались морю.
Далеко за кормой терялся пузырчатый попутный след, а еще дальше, у самого горизонта, — пунктирной чертой Зеленый Остров — Грин Айленд, один из островов Великого Барьерного рифа. Впечатления прошедших суток еще не улеглись, они рождали легкое сожаление о виденном подводном мире, который никогда не придется увидеть вновь. Я сказал об этом Бобу.
— Наоборот! — быстро отреагировал Боб. — Не сожаление, что больше не увидишь, а чувство радости и благодарности судьбе за то, что увидел. Немногим это дано.
Боб поднял руку, приветствуя боцмана, вышедшего из рулевой рубки, и начал выцеживать из себя английские фразы. Потом кивнул в мою сторону и что-то добавил.
Моряк шевельнул баками и протянул мне руку:
— О, рашен! Корошо… — и дальше зацедил по-английски.
— Спрашивает, понравилась ли тебе Австралия и хочешь ли поселиться здесь навсегда, — перевел Боб.
Я ответил, что очень понравилось. Поселиться не собираюсь. Потом боцман отправился по своим судовым делам, а мы с братом — на верхнюю палубу. Боб, посмеиваясь, посматривал на меня.
— Прекрасное заключение к нашему путешествию.
— Выкладывай!
— Знаешь, как зовут боцмана?
— Вот уж не представляю!
— Билл Мак Грегор, — раздельно произнес Боб.
— Работает здесь пятнадцать лет. Хорошо зарабатывает. Имеет свой дом и кусок земли. Его предки — одни из первых переселенцев Австралии. Соображаешь?
Я пожал плечами:
— Твоя фантазия?
Боб хлопнул меня по плечу:
— Нет, это Австралия!
Я посмотрел за корму. Зеленый остров растворился на горизонте. Океан был велик и спокоен.
А если вам требуются Москва vip трансферы до аэропорта или по делам, тогда рекомендую вам заказать подобную услугу у профессионалов из фирмы www.elittransfer.ru