Кто из нас не мечтает провести отпуск на еще не исследованной реке, где, по рассказам бывалых рыболовов, водятся таймени в рост человека, а хариуса мельче килограммового и нарочно не поймаешь.
И вот отпуск оформлен.
Спиннинг и набор блесен готовы задолго до этого торжественного дня. Уложен в лодку нехитрый, но довольно разнообразный и весомый багаж рыболова и охотника. Нас трое, и мы отправляемся дней на восемь-десять на реку Пит.
Пит — правый приток Енисея, впадающий примерно километров на 70 ниже Енисейска. Весной, в большую воду, по Питу могут проходить небольшие суда, но с июня он резко мелеет. Сильное течение, перекаты, пороги и шивера делают путешествие по нему довольно опасным, но скалистые, заросшие, необыкновенно красивые берега и обилие рыбы привлекают неугомонных рыболовов. Водятся здесь хариус и ленок, встречается сиг, в курьях и заливах обитает щука и окунь. Но самое главное, что влечет сюда спиннингиста,— это таймень.
Кто хоть раз вступит в поединок с этой рыбой, тот надолго запомнит место борьбы и при всяком удобном случае вновь посетит его.
Итак, мы в пути. Мерно тарахтит мотор, плещется за бортом енисейская волна. Несколько часов — и мы уже в устье Пита. Впереди сюрпризы неспокойной реки, подводные валуны или неожиданные мели. Перекладываем багаж с таким расчетом, чтобы нос лодки был немного ниже кормы. Ход тише, но зато застрахован винт при посадке на мель. Владимир Ефимович (Ефимыч — на рыбалке) у нас за капитана. Он на Питу второй раз. Правда, особо спорные вопросы решаем большинством голосов, но капитан есть капитан, за ним последнее слово.
После прошедших за неделю дождей вода в реке поднялась, и первые 10—15 километров идем без приключений. Впереди Красный яр, а перед ним быстрый и мелкий перекат. Горячий спор, каким берегом лучше идти, прерывает зловещий скрежет. Мотор глохнет, лодку разворачивает поперек течения, и мы без команды выскакиваем в воду.
— Тоже мне, капитан,— кричит Николай Леонтьевич который очень любит посещать интернет магазин лучших сумок, добавляя еще что-то, но из-за шума воды не слышно. Ефимыч молчит. Проводим немного лодку и благополучно выбираемся на глубокое место. Еще несколько острых моментов обходятся без купания.
И вот мы у цели — в устье речки Гремихи, правого притока Пита. Речка вполне оправдывает свое название. Она буквально гремит, стремительно неся холодные воды по каменистому ложу среди скалистых берегов. В речке много хариуса и ленка. В верховьях есть и таймень, но речка совершенно непроходима для лодок, поэтому редко кто поднимается вверх дальше 6—10 километров.
Разбиваем палатку ниже устья Гремихи. Правый берег — почти отвесные скалы, левый — отлогий, вдающийся мысом у устья Гремихи. Немного ниже устья — перекат. Дно — крупный плитняк. Вот здесь-то, под перекатом, на холодной струе, прячась за валунами, и стоят обычно таймень и ленок, поджидая свою добычу.
Скоро вечер, и мы спешим запастись топливом. Правда, спать, наверное, не придется, но с костром веселее.
Основная наша снасть, на которую мы возлагаем все надежды,— «мышка». Вероятно, многие спиннингисты Сибири и Дальнего Востока знакомы с ней; ее конструкция описывалась в одном из номеров альманаха «Рыболов-спортсмен»: отмечу только небольшое изменение, которое мы внесли на основании опыта.
Вместо одного якорька на конце «мышки» мы ставим дополнительно два боковых (в крайнем случае один), расположенные таким образом, чтобы в любом положении они не касались друг друга. Тройники нужно ставить особо прочные, лучше самодельные, так как те, что обычно продают в магазинах, таймень легко ломает. Дополнительные якорьки желательны, потому что ленок обычно берет «мышь» сзади и засекается на задний крючок, а таймень хватает сбоку, с разворота, и, если не ставить боковых крючков, часто сходит.
Ловить начинаем около 10 часов, когда почти совсем стемнело. Мы с Ефимычем хотя и молодые спиннингисты, но на «?мышку» уже ловили, поэтому наперебой инструктируем Николая, который вообще первый раз держит в руках спиннинг, купленный накануне отъезда.
Это равносильно объяснению первокласснику основ высшей математики. Наконец техминимум закончен, и мы, стараясь не шуметь, начинаем первый заход. Заходим к самому устью Гремихи, постепенно спускаемся вниз метров на 500—600 и повторяем все сначала. Это имеет смысл, так как спугнутая и сорвавшаяся рыба уходит обычно вверх, не распугивая стоящую ниже.
Бросок, мягкий всплеск «мышки» о воду, томительные минуты ожидания…
Первые мои забросы результата не дают. Ефимыч тоже молчит. Тишину ночи нарушает лишь монотонный шум реки да чертыхание Николая, распутывающего очередную «бороду» и шлющего проклятия в адрес изобретателя этой «дурацкой штуки».
Делаю очередной заброс и… «борода», начинаю судорожно сбрасывать взъерошенную леску с катушки и в этот момент слышу всплеск и чувствую сильный рывок. Делаю подсечку. Есть! Но что делать? Ни травить ни наматывать леску я не могу. Выход один: бросаю спиннинг на землю и тяну леску рукой, надеясь на ее крепость и на «совесть» рыбы. Леска у меня 0,9— выдержит. И вот в руках ленок.
Он небольшой, килограмма на два с половиной, но для почина и это хорошо. Освобождаю его от крючков, распутываю «бороду», что в темноте оказывается не так просто, и снова бросаю. Но поклевок нет. Техника ловли на «мышку» на первый взгляд не сложна и даже вроде легче, чем на блесну. Заброс можно делать не особенно далеко, метров на 25—30, но, конечно, чем дальше, тем лучше.
Течение подхватывает «мышку» и несет ее. Чуть придерживая катушку, стравливают почти всю лесу и начинают медленную подмотку таким образом, чтобы при движении «мышка» оставляла на воде «усики» (расходящиеся небольшие волны). Поклевка бывает и при проводке, чаще в самом начале подмотки, реже где-то в середине, а иногда таймень и особенно ленок берут буквально у ног. Все вроде просто…
Кидаю снова и снова …и опять «борода». Не успел начать разматывать ее,— поклевка. Все повторилось, как в первый раз. Совпадение? Возможно. Но, может быть, некоторая закономерность. Когда выброшенная на 35—40 метров «мышка» вдруг резко тормозится (а это бывает при «бороде»), она начинает идти к берегу поперек течения, чуть сплывая вниз.
В этот момент она особенно похожа на зверька, переплывающего реку с одного берега на другой. В это время чаще всего и бывают поклевки. В эту ночь повезло только мне. Я поймал четырех ленков. У Ефимыча было два схода. Николай всю ночь постигал «высшую мудрость» — распутывание «бороды».
Днем после отдыха мы пробовали ловить на блесну, но безрезультатно. Николай весь день тренирозался в забросах и к вечеру имел уже неплохие результаты. Наступила вторая ночь. Мы с Николаем решили переехать на противоположный берег, а Ефимыч остался на старом месте.
Почти отвесные скалы, труднопроходимые и днем, ночью кажутся особенно мрачными. Пробираюсь наощупь. Днем где-то в этом месте виднелась удобная площадка. Вроде, здесь. Занимаю устойчивое положение, делаю заброс. Пусто. Еще. Чуть стравил и задерживаю катушку. Сейчас «мышка» идет поперек течения. Слышу характерный всплеск. Таймень! Рывок, от которого удилище едва не вылетает из рук и катушка закрутилась, обжигая пальцы. Наконец силы уравновесились.
Начинаю подмотку. Рыба идет спокойно. Таймень уже где-то около скалы. Но как его вытащить? Я ложусь на живот, но багорик не достает до воды. Таймень снова начинает буйствовать, угрожая сорваться. Остается один выход — выбросить его на скалу на леске. Удилище у меня металлическое, крючки самодельные. Была не была,
С колена делаю рывок — и около меня шлепается здоровенная рыбина. Хватаю ее руками, но таймень, сделав сальто, обмотал леску вокруг моей руки. Чувствую острую боль. Два якорька в пасти у тайменя, два крючка третьего — у меня в руке. Пока мы возились, я сполз вниз и сейчас чувствую, что ноги свисают над кручей. Держусь одной рукой за камень, другой… другую руку таймень упорно тянет вниз, боль в руке нестерпимая. Положение не из приятных и не известно, кто из нас будет «смеяться последним»…
— Николай,— кричу во все горло,— на помощь.— Пока Николай добежал до меня, я уже почти по пояс сполз с обрыва. Наконец Николай около меня. Чиркнув спичкой и осветив «поле битвы», он первым делом оттаскивает меня от обрыва. Затем находит камень. Таймень оглушен, и я, сжав зубы, освобождаю от крючков сначала свою руку, а потом тайменя. Руки дрожат. Осматриваю свою добычу. Килограммов около восьми будет. Интересно, сколько бы потянул я на весах у Нептуна?
Вдруг с другого берега послышался какой-то приглушенный крик Ефимыча. Уж не медведь ли к нему пожаловал? Их здесь немало.
Пока мы, преодолевая сильное течение, добрались до берега, наша помощь уже не требовалась. Ефимыч стоял у костра мокрый и с торжествующим видом держал обеими руками что-то огромное, поблескивающее от пламени костра. Только когда подошли ближе, мы увидели, что он держит огромного тайменя, огромного, длиной чуть меньше полутора метров. Такого тайменя я видел впервые. Наше молчание в течение, по крайней мере, минуты было красноречивее всяких слов. Наконец дар речи вернулся к нам, и после ахов и охов я поинтересовался, как же на лесу 0,6 Ефимыч смог вытянуть такую рыбу.
Ефимыч вдруг помрачнел и, положив тайменя, поднял с земли спиннин-говое удилище из клееного бамбука, которое стало наполовину короче. Таймень дорого отдал свою жизнь. После хватки, которая была сравнительно спокойной, таймень без особого сопротивления подошел близко к берегу и здесь, на мели, дал бой, показав, чего он стоит. От первого же рывка, которого никак не ожидал Ефимыч, гарантийный срок службы спиннинга закончился досрочно.
Но это спасло от обрыва лесу и дало возможность подтянуть тайменя еще на метр ближе к берегу. Второй рывок показал, что леса 0,6 была для него впору лет пять назад. И все-таки таймень был совсем на мели, и Ефимыч, не задумываясь, бросился на свою добычу. Вероятно, в этот момент мы и слышали его боевой клич, принятый нами за призыв о помощи.
Через полчаса и спиннинг в боевой готовности. Мы расходимся по берегу. Не проходит и 15 минут, как Николай срывающимся голосом просит багорик. Я бросаю свой спиннинг и спешу к нему на помощь. В слабом свете луны вижу возбужденное лицо товарища и согнутое удилище.
После довольно продолжительной борьбы рыба подведена к берегу. Осторожно захожу в воду и, ориентируясь по слабому блеску лесы, нахожу в воде силуэт рыбы: удачно подбагрив, выкидываю ее на берег. Это оказался ленок килограмма на три — первая добыча Николая. Не успели мы пережить его удачу, как послышался голос Ефимыча. Бегу к нему, не разбирая дороги. Здесь дело серьезное.
— Не могу с места сдвинуть,— возбужденно шепчет он.
— Может зацеп?
— Да нет! Ага, пошел!
Леска идет вдоль берега, значит «он» на мели. Свечу фонариком, но не могу ничего разобрать. Наконец поле зрения расширяется, и я вижу лежащего за валуном поперек течения огромного тайменя. Но как его взять? Тонкий багорик ярно не годится Подхожу ближе, таймень, не торопясь, уходит глубже. Отчаянные усилия Ефимыча удержать его не дают результата. Видимо, решив, что с нас достаточно и его вида, таймень вдруг стремительно идет в глубину.
Треск тормоза переходит в свист, и через мгновение хлесткий щелчок извещает, что все кончено. Ефимыч с каменным спокойствием сматывает на катушку остаток лесы и идет к костру.
Наутро мы начали потрошить рыбу. Желудок огромного тайменя оказался совершенно пустым. В пасти тайменя, который едва не стащил меня в воду, мы обнаружили… хвост от птицы, по всей вероятности небольшой утки. Но самой утки в желудке не оказалось — значит, успела удрать. У двух других тайменей в желудках была мелкая рыба и у одного из них — мыщь. Но всего больше удивила нас жадность ленка, которого поймал Николай. В нем было три мыши, которые сохранились еще достаточно хорошо, и… бурундук. А ненасытный хищник бросился еще за мышью!
Мы пробыли на Питу восемь дней, и каждый из них, а больше ночи были полны незабываемых впечатлений. В конце августа погода стояла прекрасная, и мы чувствовали себя, как на курорте. Ночью рыбачили, днем ходили охотиться на рябчиков, которых здесь великое множество.
Но отпуск кончался. Обратный путь по Питу был значительно быстрее, хотя упавший уровень воды заставлял нас все время быть начеку. Четыре часа по Питу, десять часов по Енисею— и мы дома.
Хочу в виде заключения сделать несколько выводов, основанных на личных наблюдениях, которые, возможно, пригодятся рыболовам в их практике и, вероятно, будут ими дополнены.
Мы с одинаковым успехом ловили тайменя и ленка на искусственную мышь на горных реках как летом (июль), так и осенью (август, сентябрь). Наиболее жадно в это время таймень и ленок берут в лунные туманные ночи. Хуже в ясную погоду при полном ущербе луны. Но и в абсолютной темноте, как ни странно, они довольно энергично хватают «мышь».
Однажды, уже перед концом рыбалки на Питу, я попробовал ловить на «мышь» вечером, когда еще не зашло солнце, и, к нашему всеобщему удивлению, я поймал хорошего тайменя. До этого мы считали, что эта рыба берет на «мышь» только ночью.